Неточные совпадения
Всю ночь до свету белого
Молилась я, а
дедушкаПротяжным, ровным
голосомНад Демою читал…
— Цельную неделю,
дедушка, маялась и все никак разродиться не могла… На
голос кричала цельную неделю, а в лесу никакого способия. Ах,
дедушка, как она страждила… И тебя вспомнила. «Помру, — грит, — Матюшка, так ты сходи к
дедушке на Рублиху и поблагодари, что узрел меня тогда».
— Тошно мне,
дедушка… — шептал он задыхавшимся
голосом. — Ах как тошно!..
Отец мой с сердцем отвечал, и таким
голосом, какого я у него никогда не слыхивал: «Так ты за вину внука наказываешь больного
дедушку?
Выйдут на берег покатый
К русской великой реке —
Свищет кулик вороватый,
Тысячи лап на песке;
Барку ведут бечевою,
Чу, бурлаков
голоса!
Ровная гладь за рекою —
Нивы, покосы, леса.
Легкой прохладою дует
С медленных, дремлющих вод…
Дедушка землю целует,
Плачет — и тихо поет…
«
Дедушка! что ты роняешь
Крупные слезы, как град?..»
— Вырастешь, Саша, узнаешь!
Ты не печалься — я рад…
— Мамаша приехала сюда очень больная, — прибавила Нелли тихим
голосом, — у ней грудь очень болела. Мы долго искали
дедушку и не могли найти, а сами нанимали в подвале, в углу.
— Где
дедушка? — спросила она, наконец, едва слышным и хриплым
голосом, как будто у ней болела грудь или горло.
Старик и мальчик легли рядом на траве, подмостив под головы свои старые пиджаки. Над их головами шумела темная листва корявых, раскидистых дубов. Сквозь нее синело чистое голубое небо. Ручей, сбегавший с камня на камень, журчал так однообразно и так вкрадчиво, точно завораживал кого-то своим усыпительным лепетом.
Дедушка некоторое время ворочался, кряхтел и говорил что-то, но Сергею казалось, что
голос его звучит из какой-то мягкой и сонной дали, а слова были непонятны, как в сказке.
— А ты, Сережа, не того… не сердись на меня. Собаку-то нам с тобой не вернут. —
Дедушка таинственно понизил
голос: — Насчет пачпорта я опасаюсь. Слыхал, что давеча господин говорил? Спрашивает: «А пачпорт у тебя есть?» Вот она, какая история. А у меня, —
дедушка сделал испуганное лицо и зашептал еле слышно, — у меня, Сережа, пачпорт-то чужой.
Разбудил
дедушку голос Сергея. Мальчик бегал взад и вперед по той стороне ручья, пронзительно свистал и кричал громко, с беспокойством и испугом...
Голос у
дедушки оборвался и захлебнулся. Слезы опять потекли по глубоким, коричневым от загара морщинам. Сергей, который слушал ослабевшего старика молча, с плотно сжатыми бровями, бледный от волнения, вдруг взял его под мышки и стал подымать.
— Расскажите,
дедушка, — попросили в один
голос сестры.
—
Дедушка, скорее! — басом крикнул он, но
голос сорвался, он, покраснев, тяжело встал и пошёл куда-то, встряхивая головой.
В этот раз несколько долее обыкновенного он шутил и смеялся с своей прислугой; заставлял Мазана и Танайченка бороться и драться на кулачки и так их поддразнивал, что они, не шутя, колотили друг друга и вцепились даже в волосы; но
дедушка, досыта насмеявшись, повелительным словом и
голосом заставил их опомниться и разойтись.
Слабый
голос спросил: «Кто тут?»
Дедушка узнал
голос сестры своей, прослезился от радости, что застал ее живою, и, крестясь, громко закричал: «Слава богу!
— Что пролетело по душе его в эти минуты, какая борьба совершилась у железной воли с отцовскою любовью и разумностью, как уступил победу упорный дух?.. трудно себе представить; но когда раздался за дверью
голос Мазана: «Кушанье готово»,
дедушка вышел спокоен, и ожидавшие его жена и дочери, каждая у своего стула, не заметили на слегка побледневшем лице его ни малейшего гнева; напротив, он был спокойнее, чем поутру, даже веселее, и кушал очень аппетитно.
Голос старушки, выражение всей фигуры изменялись с непостижимою быстротою; все существо ее мгновенно отдавалось под влияние слов и воспоминаний, которые возникали вереницами в слабой голове ее: они переходили от украденных полушубков к Дуне, от Дуни к замку у двери каморы, от замка к покойному мужу, от мужа к внучке, от внучки к Захару, от Захара к
дедушке Кондратию, которого всеслезно просила она вступиться за сирот и сократить словами беспутного, потерянного парня, — от Кондратия переходили они к Ване и только что полученному письму, и вместе с этими скачками
голос ее слабел или повышался, слезы лились обильными потоками или вдруг пересыхали, лицо изображало отчаяние или уныние, руки бессильно опускались или делали угрожающие жесты.
Напрасно
дедушка Кондратий, которого Глеб всегда уважал и слушал, напрасно старается он уговорить его, призывая на помощь душеспасительные слова, — слова старичка теперь бессильны; они действуют на Глеба, как на полоумного человека: он слышит каждое слово
дедушки, различает каждый звук его
голоса, но не удерживает их в памяти.
— Что ж, — сказал наконец
дедушка Кондратий ласковым, приветливым
голосом (лицо его оставалось, однако ж, задумчивым), — что ж! Мы от доброго дела не прочь…
—
Дедушка, и мы с тобой! — закричали в один
голос дети Петра, кубарем скатываясь с омета.
— Дуняша! — сказал
дедушка Кондратий мягким, колеблющимся
голосом. — Гости дорогие пришли! Собирай-ка обед. А что, сосед, я чай, взаправду, не пора ли поснедать? Вишь, солнышко-то как высоко!
Раз,
В глубоком сне, я слышу, детский
голосМне говорит: — Встань,
дедушка, поди
Ты в Углич-град, в собор Преображенья...
Дедушка смотрел на них болящими, красными глазами, из которых, не иссякая, текли по морщинам лица мутные слёзы, и, крепко нахлобучив на голову старую, рыжую шапку, заводил нараспев дрожащим, тонким
голосом...
Когда вследствие частых посещений буфета шум в приемной увеличился, со всех сторон поднялись
голоса, обращавшиеся к Протасову с просьбой: «
Дедушка, хрюкни!» Долго старик отнекивался, но наконец, остановившись посреди комнаты, стал с совершенным подсвистываньем борова хрюкать, причем непонятным образом двигал и вращал своим огромным сферическим животом.
— Дедушка-а! — дразнил всё тот же
голос за воротами. — Дедушка-а!
Дедушка говорил эти страшные слова со своими обычными передышками, таким слабым и безучастным
голосом, с таким равнодушным выражением усталых, запавших глаз, что казалось, будто внутри его говорила старая, испорченная машина.
— Иван Степаныч, — поди-ка, братец, ко мне, — позвал вдруг
Дедушка своим тонким старческим
голосом.
— Здорово,
дедушка, — сказала она звучным, нежным, молодым
голосом.
— Ну вот и
дедушку, Петр Степаныч, схоронили!.. — жалобным
голосом начала Таисея, обращаясь к Самоквасову. — Да вам-то он никак прадедушкой доводился?
Я замолчала, глядя то на одного, то на другого. Оба старика стояли в глубоком молчании, тяжело дыша, с потупленными глазами. Это длилось несколько минут, тянувшихся, казалось мне, бесконечно. Наконец, гробовую тишину нарушил
голос дедушки-наиба...
— Аминат! Моя бедная! — вздохнул, подходя к ней,
дедушка. — Твои слепые глаза не могут порадоваться на новую розу Дагестана… Но
голос сердца подскажет тебе, кто пред тобой. — С этими словами он легонько подтолкнул меня навстречу старушке.
Прежде чем я успела понять, чего хочет дедушка-наиб, он быстро подошел ко мне, обхватил одной рукой за плечи, другой откинул назад мою голову и, всматриваясь в мое лицо, произнес
голосом, дрожащим от нескрываемого больше волнения...
— Не рассуждать! Понимай, с кем разговариваешь! (
Дедушка громко чешется и возвышает
голос.) Повторяю: почему ты не купил персидского порошку? И как ты смеешь, милостивый государь, позволять себе такие возмутительные поступки, что на тебя даже поступают жалобы? А? Вчера полковник Дубякин жаловался, что ты у него жену увез! Кто это тебе позволил? И какое ты имеешь право?
Когда вечером я спросила
дедушку Магомета, что значит эта любезность старого муллы, — он сказал тихим, грустным
голосом...
Приехал
дедушка Магомет из аула, примчались Бэлла с мужем на своих горных скакунах, и дом огласился веселыми звуками их
голосов и смеха. Только двое людей не принимали участия в общем веселье. Бабушка, которая не могла примириться с мыслью о пропаже драгоценностей, и князек Юлико, захваченный недугом, от которого он таял не по дням, а по часам, приводя этим бабушку в новое волнение.
— Дедушка-то ваш, как узнал об этом, так и обмер… Удар с ним в ту пору случился… Несколько оправившись, призывает меня к себе и говорит: «Поезжай и разыщи их, вот тут сто тысяч, в банковых билетах, отдай им…» — сунул он мне пачки этих билетов и прибавил: «Но чтобы они мне на глаза не показывались…» — вскрикнул он последнее-то слово не своим
голосом и упал на подушки постели… Второй удар с ним случился… Не приходя в себя, Богу душу отдал…
—
Дедушка, — отвечала Лиза твердым
голосом, — к исполнению этих желаний есть неодолимое препятствие, — обет, данный отцу, не выходить замуж за врага России. Обету этому не изменю ни за какие сокровища в мире. Вы, конечно, знаете, что Владислав замешан в революционных замыслах против моего отечества.
У князя Вадбольского готово было уже словечко для прекращения словоохотливости архимандрита; но императрица предупредила
дедушку (так обыкновенно звали князя она и близкие ей особы), потребовав, чтобы показали ей дорогу на сторожевую площадку. Требование это было произнесено таким твердым
голосом, что архимандрит, не распложаясь далее, повел своих гостей, куда они желали.